Ойкумена. Регионоведческие исследования Ойкумена. Регионоведческие исследования Ойкумена. Регионоведческие исследования Ойкумена. Регионоведческие исследования
На главную
Анонс
Последний номер
Архив журнала
Авторам
Редакция журнала
Проекты и дискуссии
Библиотека
Популярное краеведение
Регионоведческие ресурсы
Карта сайта
Напишите нам письмо
Каталог сайтов Arahus.com
Яндекс цитирования
Вернуться в номер
Back to issue
Памяти Александра Леонидовича Сергеева

Конончук Д. В.

Это ознакомительная текстовая версия,
полный вариант статьи в формате pdf
Вы можете скачать по этой ссылке

Он был самым неординарным человеком из всех, с кем сводила меня судьба. И уйти он мог только так, как ушёл: в разлом времени меж двух годов. Я не могу сказать «его не стало». Он ушёл. Погостил у нас и ушёл в новогоднюю ночь. Так, как уходят люди, которых в Китае назы­вали словом . шэн. Или святой, как говорят в России.

Когда я, впервые заявившись на кафедру китайского языка ДВФУ и затеяв разговор, спросил:

– А кто у нас в ДВФУ лучший специалист по древнекитайскому языку?

– Александр Леонидович Сергеев, – ответили мне так буднично и уверенно, словно мой вопрос был о том, сколько будет дважды два.

И вот, я помню ту минуту, когда захожу на кафедру Тихоокеанской Азии и обращаюсь к нему. Как он впервые поднимает на меня свои дет­ские, лучистые глаза… Он не уставал восхищаться танцующей вокруг жизнью, он всегда совершенно по-детски изумлялся, и не умел злиться. Мы, философы, так остро чувствуем зло только потому, что наш мир со­ткан из добра. Мы перестаём чувствовать зло, когда однажды понимаем, что в нашем мире нет ничего, кроме добра. Александр Леонидович Сер­геев, из всех, кого я знал и знаю, был единственным, кто сумел увидеть мир именно таким. Он просто-напросто не видел зла, не замечал его, смотрел сквозь него. Хотя, казалось бы, жизнь провела его через всё. Даже через потерю сына.

– Александр Леонидович, есть ли что-нибудь страшнее смерти?

– Наверное, смерть детей…

Мы сидим с ним под деревом рядом с построенным им домом в лес­ной ложбине близ Штыково, откуда он два-три раза в неделю ездил за 60 километров во Владивосток, в свой университет, на службу. Тёплое дыхание летнего ветра играет с листвой, и Александр Леонидович смо­трит вдаль. Как даосский отшельник, он выбрал местом для жизни этот лес, и завещал развеять там свой прах. Увидев смерть вблизи себя, он преодолел присущий обычному человеку страх перед ней и даже часто с ней шутил. Когда он говорил, о чём бы то ни было, как-то само собой понималось, что предмет виден ему с такой достигнутой им самим точки высоты, в которой сходятся воедино страсть философа и беспристраст­ность учёного. Это совершенно удивительное, невиданное, непонятное обычному человечку свойство Истины – быть ко всему и страстным, и беспристрастным одновременно. Именно поэтому он и не умел злиться: он всегда был выше всего творившегося вокруг. Так могут только шэны. Рождённый здесь, он был не отсюда. А не отстранялся он от жизни по­тому, что понял её суть, когда она научила его самой неподъёмной науке – принимать всё как таковое, подобно тому, как с детской улыбкой при­нимают жизнь и смерть герои «Чжуан-цзы». Он жил в восхитительном, блистательном мире, видел только блистательное и сам загорался им, и блистательное отвечало ему, продолжая танцевать вокруг свой вол­шебный танец. «Я восхищаюсь! Блистательно!» – как часто он произно­сил эти слова, говоря обо всём, – о людях, книгах, животных, деревьях, вещах… Его собственная блистательность была спокойной, как шёпот ручья. Главное, чему он научил меня – никогда ничего не доказывать.

– Александр Леонидович! Ну почему Вы это так переводите?! Это слово никогда не имело такого значения! – возмущён я, а на самом деле мне так хочется с ним согласиться, – Ну убедите меня, докажите!

– Не знаю, Дмитрий Васильевич, – произносит он, качая головой, – здесь так написано… Как скажете, как Вам будет угодно!

И опускались руки. Это был у вэй, не-делание. ....... «Не делайте ничего, и ничего не останется несделанным», – не раз повторял он.

Он был старше меня в два раза. Да, человек, который был на «ты» с жизнью и со смертью, он убеждённо, по старому, ныне забываемому почти конфуцианскому ритуалу преподавателей ДВГУ, называл меня на «Вы» и по имени-отчеству, хоть я не раз смущённо лепетал, что пока не заслужил, чтоб со мной так церемонились. Простите, что сужу по себе. Но ведь я здесь не могу являть собой какое-то исключение. Просто вот таким он был со всеми людьми.

– Александр Леонидович, да бросьте Вы эти разговоры о смерти! У нас ведь столько дел! Я уже вижу наших будущих маленьких фило­софов, которых Вы, как и прежде учите древнекитайскому!

– Если буду жив, Дмитрий Васильевич!

* * *

И всё-таки, Александр Леонидович, простите, что настаиваю, но Вы же меня знаете… Бросьте Вы эти разговоры. Дело, которое Вы нача­ли, продолжается. Теперь мы знаем, что нужно делать. Вы научили нас этому и, научив, оставили нас здесь. А у нас всё хорошо. Я продолжаю наш с Вами перевод и уже перевалил за половину. Скоро растает снег на крыльце Восточного Института, за окнами которого первокурсники вы­водят свои первые в жизни иероглифы. В общем, всё у нас по-прежнему. Только Вас нам не хватает, Александр Леонидович. Очень не хватает.

От нас всех, от всех, кого Вы воспитали в любви к нашему общему делу, от всех – Спасибо Вам. И поклон

 
Это ознакомительная текстовая версия,
полный вариант статьи в формате pdf
Вы можете скачать по этой ссылке

Наверх В номер В архив На главную

Официальный сайт журнала «Ойкумена. Регионоведческие исследования».
Разработка и дизайн: техническая редакция журнала «Ойкумена. Регионоведческие исследования», 2009 – 2013 гг.