|
Лукин А. Л.
Это ознакомительная текстовая версия,
Недавно вышедшая в свет монография американского автора, специалиста в области стратегии Эдварда Люттвака «Подъём Китая против стратегической логики» [1] вносит свой и, на мой взгляд, довольно оригинальный вклад в дискуссию о том, как сдержать «китайскую угрозу». Э. Люттвак, старший научный сотрудник в Центре стратегических и международных исследований (Center for Strategic and International Studies), полагает, что имеющее сейчас место геополитическое усиление Китая сразу по трём основным позициям – экономика, военная мощь и политико-дипломатическое влияние – не может продолжаться бесконечно и неминуемо вызовет противодействие со стороны других государств, которые осознают, что рост могущества Китая чреват установлением его господства – сначала в Азии, а затем может быть и в глобальном масштабе. По мнению Люттвака, самым правильным решением для Китая была бы политика самоограничения: Пекин сохраняет высокие темпы экономического развития, но при этом отказывается от соразмерного им приращения военной и политической мощи. Только в этом случае Китай может избежать перспективы столкнуться с противостоящей грозной коалицией, подобной антигерманской Антанте начала 20 века. Однако автор считает, что ожидать от КНР подобной стратегической дальновидности не приходится. Главной причиной тому – великодержавный аутизм, то есть сосредоточенность на своих внутренних делах и невнимание к происходящему за пределами границ страны. Аутизм проявляется, в частности, в том, что его носитель глух и слеп к тому, что думают о нём другие страны. Эта болезнь свойственна всем крупным государствам, таким как США, Россия или Индия. Но в случае с Китаем она приобретает особо запущенную форму. Во-первых, правящий в КНР режим в лице КПК прежде всего сосредоточен на внутренних угрозах своей легитимности, и на анализ международных процессов у китайских лидеров просто не хватает времени и сил. Во-вторых, сказывается сильное влияние исторической традиции китаецентризма, в силу которой Поднебесная воспринимала другие государства и народы как нижестоящие. Эта традиция даннических отношений и по сей день мешает Пекину видеть в других участниках международной политики равных себе субъектов. Несмотря на свою древность, Китай сравнительно малоопытен в том, что касается международных отношений – по крайней мере, взаимодействия с равными по статусу акторами. В-третьих, плохую службу китайским правителям служит их вера в непогрешимость древних стратегических трактатов, самый известный из которых – «Искусство войны» Сун-цзы. Рецепты, излагаемые в этих текстах, вырабатывались прежде всего на материале внутрикитайских конфликтов, особенно в эпоху «воюющих царств» ( 5 век до н.э – 221 до н.э.). Предельный прагматизм, склонность ускорять решение проблемы через провоцирование кризиса, а также пристрастие к разнообразным техникам обмана и коварства, – эти и другие особенности китайских стратагем могут быть эффективны в контексте китайской же цивилизации, но зачастую не работают в отношениях с иные культурами и народами. Лучшим доказательством, развенчивающим миф о превосходстве китайского стратегического мышления, Люттвак считает тот факт, что на протяжении последнего тысячелетия собственно ханьские (этнически китайские) династии находились у власти лишь в течение трети этого периода. Примитивные кочевники не раз с лёгкостью ставили на колени имперский Китай, гордившийся своей «стратегической мудростью». Рост могущества современного Китая и его всё более непримиримая позиция по многим вопросам (в особенности в спорах в Южно-Китайском и Восточно-Китайском морях) уже привели к тому, что против Пекина начала формироваться неформальная коалиция, в которую входят Индия, Япония, Австралия, Вьетнам и ряд других стран АТР. США, разумеется, тоже входят в эту коалицию и являются самой мощной силой в ней. Однако, уверен Люттвак, антикитайский блок создаётся не столько по наущению Вашингтона. Его наиболее мотивированные участники – это соседи Китая. В частности, Австралия играет роль одного из главных инициаторов и проводников многосторонней антикитайской дипломатии. Непримиримым противником китайской гегемонии является Вьетнам, национальная идентичность которого во многом зиждется на многовековом сопротивлении экспансии с севера. Аналогичную позицию занимает и Монголия, которая осознаёт, что не сможет сохранять независимость, если попадёт в орбиту китайского влияния. Индонезию и Филиппины Люттвак приводит в качестве примера стран, которые ещё в первой половине 1990-х годов были готовы дружить с КНР, но перешли в антикитайский лагерь – исключительно по вине самого Пекина, который слишком агрессивно стал вести себя в ЮжноКитайском море. Во многом похожая история постигла и японо-китайские отношения. Ещё недавно, в 2009 году, когда к власти пришла Демократическая партия Японии, казалось, что Токио дрейфует в сторону Китая и отдаляется от США. В Японии тогда усилились настроения в пользу сближения с Китаем и даже, возможно, негласного вхождения в его стратегическую сферу влияния. Однако спровоцированное Пекином обострение ситуации вокруг островов Сэнкаку в Восточно-Китайском море поставило крест на этих планах и толкнуло Японию в ещё более крепкие объятия США. Исключением из этих антикитайских тенденций выступает Южная Корея, которая, по выражению автора книги, проявляет «сервильность» к Пекину. Корея издавна привыкла почитать китайское цивилизационное превосходство и, что гораздо существеннее, она стала слишком зависеть от Китая в экономической сфере. Сохранение доступа к китайскому рынку затмило для меркантильных южных корейцев всё остальное. Люттвак ставит Республике Корея диагноз – «стратегический эскапизм» и рекомендует не рассматривать её в качестве надёжного союзника в сдерживании Китая. Впрочем, что тут говорить о Южной Корее, если даже в правительстве США далеко не все институты готовы противостоять китайской угрозе. Люттвак считает, что американская политика в отношении Китая определяется тремя группами интересов: первую возглавляет Министерство финансов, вторую – Госдеп, третью – Министерство обороны. Минфин представляет интересы Уолл-стрит. Для многих могущественных американских корпораций коммерция с Китаем стала одним из главных источников прибылей. И отказаться от неё они не готовы. Прибыль в следующем квартале для финансистов важнее, чем долгосрочные интересы национальной безопасности. Поэтому Минфин последовательно занимает прокитайские позиции. Госдеп, особенно при Хилари Клинтон, не отрицает значения сотрудничества с Пекином, но придерживается позиции, что по большинству вопросов интересы США и КНР противоположны. Объявленный администрацией Обамы «разворот» США к АТР, по мнению Люттвака, есть не что иное, как политика сдерживания Китая. Дипломатическое сдерживание, осуществляемое Госдепом, подкреплено военной мощью Пентагона. Минобороны США рассматривает Китай в качестве «главного противника». Стратегическое планирование и заказы новых вооружений ведутся с учётом Китая как основного фактора. Вместе с тем Люттвак подчёркивает, что военным путём решить китайскую проблему невозможно, даже при условии пока ещё сохраняющегося преобладания вооружённых сил США. В ядерную эпоху вооружённый конфликт между великими державами может легко привести к всеобщей катастрофе. В качестве решения Люттвак предлагает стратегию геоэкономического давления на Китай, чтобы затормозить темпы роста его экономики до уровня, который не будет представлять опасности для поддержания баланса сил в мире и исключит возможность достижения Китаем гегемонии. Этого можно добиться, если ограничить доступ китайским товарам на рынки его основных торговых партнёров, а также перекрыть поставки сырьевых ресурсов и технологий, в которых нуждается Китай. Уже сейчас есть признаки зарождающегося противодействия в экономи Примечательно, что в этой стратегии геоэкономического удушения Китая ключевая роль отводится России. Люттвак вполне резонно замечает, что даже если американцы и их союзники начнут блокаду Китая, она не будет действенной без участия России и стран Центральной Азии, которые входят в её сферу влияния. Даже потеряв доступ к морским поставкам, Китай сможет получать необходимое ему сырьё от своих евразийских партнёров. Но если к блокаде присоединится Россия и контролируемые ею страны Центральной Азии и Монголия, то Китай будет поставлен на колени. По выражению автора, если широкой коалиции против Китая суждено возникнуть, то «Москва будет её стратегической осью» (p. 141). В этой связи, между прочим, Люттвак рекомендует Японии отказаться от притязаний на Южные Курилы во имя нормализации отношений с Россией: мелкие споры должны уступить месту императиву коллективного сдерживания Китая. Кстати, хотя Люттвак об этом и не пишет, но из его логики вытекает, что в складывающейся геополитической картине мира Китай гораздо больше нуждается в России, чем наоборот. Россия может отказаться от экономического сотрудничества с Китаем, хотя, безусловно, понесёт в немалый финансовый урон. Несмотря на то, что Китай занимает первое место списке наших торговых партнёров, мы не покупаем у него ничего такого, без чего не могли бы существовать. Для Китая же, который может в любой момент столкнуться с геоэкономической блокадой со стороны США и их союзников, бесперебойная торговля с Россией приобретает не просто экономическое, но стратегическое значение. Книга Люттвака вызывает противоречивые ощущения. С одной стороны, в логике и аналитической глубине ей не откажешь. С другой стороны, уж слишком явно проглядывает неприязнь автора к Китаю, что делает все его рассуждения не вполне беспристрастными. Но главная слабость книги даже не в этом. По сути, вся аргументация Люттвака построена на теории баланса сил с ключевым тезисом о том, что перед угрозой потенциального гегемона государства объединяются и оказывают ему эффективное противодействие. Люттвак исходит из того, что это – вечный закон стратегии, и он должен сработать и в случае с поднимающимся Китаем. Проблема в том, что далеко не всегда логика балансирования берёт верх над вызовом однополярного господства. В истории международных отношений найдётся немало примеров, когда государства не могли оказать действенного сопротивления претенденту на гегемонию и, в конечном итоге, капитулировали. Наиболее частые причины такой беспомощности – неспособность организовать коллективные действия (collective action problem), неспособность мобилизовать внутренние ресурсы для отпора противнику, а также неопределённость относительно того, откуда исходит главная опасность [2]. Последний фактор особенно актуален сейчас для России применительно к её треугольным отношениям с Китаем и США. Хотя американцам кажется, что Россия должна бояться Китая и это подтолкнёт её к участию в вызревающей антикитайской коалиции, Кремль, очевидно, пока так не считает. Москва, безусловно, опасается долгосрочных последствий усиления Китая, но гораздо большую тревогу у российского руководства сейчас вызывают действия США . Какая из этих двух угроз – текущая «американская» или перспективная «китайская» – должна рассматриваться в качестве основной? Очевидно, что в России нет консенсуса по этому вопросу, а, значит, не может быть и речи о том, что Москва в обозримом будущем присоединится к антикитайскому блоку. Литература 1. Edward Luttwak. The rise of China vs. the logic of strategy. Cambridge, MA: The Belkhap Press of Harvard University Press, 2012. 310 pp. 2. Wohlworth W.C., Little R., Kaufman S.J., Kang D., Jones Ch.A., Tin-Bor Hui V., Eckstein A., Deudney D. and Brenner W.L. Testing Balance-of-Power Theory in World History // European Journal of International Relations. 2007. Vol. 13(2). P. 155-185.
|