Крушанова Л. А.

Это ознакомительная текстовая версия,
полный вариант статьи в формате pdf
Вы можете скачать по этой ссылке

Преступность является зеркальным отражением состояния обще­ства. В данной работе будет дан анализ преступности в Приморском крае в рамках теории «географии» преступности. Региональная преступ­ность рассматривается как интегративный результат сложного взаимо­действия всех социальных явлений и процессов, протекающих не только в обществе в целом, но и имеющих территориальную специфику. При­менительно к указанному хронологическому периоду авторы выделяют политическую обстановку в стране и регионе, ход развития и направ­ленность социально-экономических и государственно-правовых преоб­разований, эффективность деятельности правоохранительных органов, особенности дальневосточного менталитета и социальной психологии, а также национальные, религиозные и семейно-бытовые традиции и обы­чаи и другие факторы.

Имея порог количественного и качественного насыщения, преступ­ность из криминологической, правоохранительной проблемы превраща­ется в проблему политическую [15], иногда даже угрожая стабильности государства. Поэтому для властей всех уровней важно сосредоточиться на задаче снижения темпов прироста и удержания преступности под контролем на социально терпимом уровне.

Тема преступности, как в зарубежной историографии, так и в отече­ственной, интересна различным специалистам, но в первую очередь кри­минологам и социологам. Криминологи предметом своего исследования выделяют четыре основных блока: преступность со всеми её признаками и показателями; причины и условия преступности, иные её детерминан­ты; личность тех, кто совершает преступления; а также систему мер их предупреждения. Социологи же изучают преступность как социальную аномалию в обществе и среди отдельных индивидов.

Рассматривая преступность, криминологи традиционно её подраз­деляют на такие виды как государственная (политическая), общеуголов­ная (кражи, грабежи, убийства, мошенничество и т.д.) и экономическая. Мы же остановимся на общеуголовной преступности.

В данной работе будет предпринята попытка рассмотреть в исто­рической ретроспективе отношение органов власти к решению задачи снижения преступности в Приморском крае.

Для достижения цели автором были определены следующие зада­чи: 1) выявить характер и специфику приморской уголовной преступ­ности; 2) выявить комплекс предпринятых властью мер, направленных на борьбу с ней. В силу поставленных задач мы обратимся к пониманию преступности, принятому у социологов.

С момента зарождения социологии как науки проблема преступ­ности стала одним из ключевых вопросов, отражающих характер обще­ственного развития. Общее, что объединяло взгляды социологов, это то, что преступность – социальное явление, порождённое самим обществом. При этом часть из них считали её нормальным явлением, отмечая её и отрицательное, и положительное влияние.

Один из основателей социологии, Э. Дюркгейм отмечал, что не су­ществует общества, не сталкивающегося с проблемой преступности. Она прочно связана с основными условиями любой социальной жизни. Он подчёркивал, что «преступность является одним из факторов обществен­ного здоровья, неотъемлемой частью всех здоровых обществ» [6]. Л. Кет­ле утверждал, что любой социальный строй предполагает определённое количество и определённый порядок преступлений, вытекающий из его организации [15].

В дальнейшем были предприняты попытки объяснить причины преступности. Так, Ф. Лист основными социальными условиями раз­вития преступности называет бедность и нищету. Поэтому в качестве основного направления борьбы с преступностью определял необходи­мость ликвидации экономического неравенства и улучшение положе­ния трудящихся [22].

Э. Ферри считал, что преступность оказывает некоторое позитив­ное влияние на общество. Она «высвечивает» его болевые проблемы и помогает вырабатывать пути «излечения от них», подобно тому, как боль или даже болезнь могут быть полезны для человека как индикаторы его нездоровья [4].

По мере изучения проблем преступности всё большее количество факторов, воздействующих на её динамику, попадает в поле зрения ис­следователей. К ним можно отнести: социальное положение, род заня­тий, образование, нищету как самостоятельный фактор. Выявлено так­же особое значение деклассирования, т.е. разрушения или ослабления связей между индивидами и социальной группой [15].

В нашей стране в течение длительного времени закономерности и тенденции развития преступности рассматривались преимущественно исходя из теории последовательного освобождения общества в услови­ях социализма от различных форм социальной патологии. Обратимся к цифрам. Данные о судимости за неполитические преступления, начи­ная с 1922 г., показывают сокращение её уровня. Так, на 100 тыс. насе­ления коэффициент судимости в РСФСР сократился с 2 508 в 1922 г. до 909 в 1935 г. [3]. Несомненно, что в эти годы фактором снижения уголов­ной преступности, с одной стороны, был страх населения при наличии огромного числа политических заключённых. С другой – широкое рас­пространение безнаказанной преступности, вплоть до уголовной, среди многих власть придержащих. Не случайно и то, что во времена соци­альных катаклизмов и трансформаций (напр., период Великой Отече­ственной войны и последующий переход советского общества к мирным условиям жизни) и политических оттепелей происходило увеличение неполитической преступности [15].

В отечественной литературе число работ советского периода, посвя­щённых анализу отношений власти и преступности в рассматриваемые годы, ограниченно. Как правило, они посвящены только одной из сто­рон этих отношений – борьбе правоохранительных органов с преступно­стью [13]. Другая сторона этих взаимоотношений – реакция населения на различные государственные решения – оставалась вне поля совет­ских исследователей. И только во второй половине 1980-х гг. стали по­являться отдельные работы, а в 90-х гг. их количество увеличивается в геометрической прогрессии. Наибольший вклад в изучение проблемы отношений власти и общества внесли В.А. Козлов [8; 9], Р.А. Медве­дев [12] В.В. Лунев [11], Ш. Бриман [1].

Что касается работ, посвящённых преступности на Дальнем Вос­токе, то нами обнаружено три работы: две статьи – А.С. Ващук [2] и Д.А. Кузнецова [10], в которых рассматривается преступность в регионе в послевоенные годы. Третья – монография В.Ж. Дорохова, где рассма­тривается влияние реформы системы МВД на динамику преступности в Хабаровском крае. Автор уделяет внимание процессу вовлечения обще­ственности в борьбу с мелким хулиганством и пьянством [5].

Выбор территориальных рамок связан с тем, что в середине 1950-х – 1960-х гг. Приморье занимало особое место в политике руководства страны. Край был, и остаётся до сих пор, стратегической территорией. Важность сохранения контроля властей над населением Приморского края была обусловлена сохранением стабильного населения в пригра­ничных районах.

Хронологические рамки обусловлены следующим. В это десятиле­тие советское правительство столкнулось с ростом криминальной пре­ступности, которую руководство страны пыталось обуздать различными методами, одним из которых являлась либерализация уголовного за­конодательства. Но подобная практика не дала желаемых результатов. Регионы пионерного освоения – Сибирь, Казахстан и Дальний Восток – в милицейских сводках выступали «лидерами» по хулиганству, кра­жам и другим видам преступлений. Поэтому другим методом борьбы с преступностью стало усиление репрессивности за отдельные виды пре­ступлений (нападение на сотрудника милиции, изнасилование и др.)

Для понимания специфики приморской преступности в рамках общеуголовной, мы рассмотрим: 1) хулиганство (против общественного порядка), 2) кражи, грабежи и мошенничество (против собственности), 3) тяжкие (убийства и попытки убийства, тяжкие телесные повреждения и изнасилования) преступления (против жизни и здоровья).

С ослаблением тотального контроля за деятельностью и поведени­ем людей во второй половине 1950-х гг. уголовная преступность в СССР начала изменяться не по «нашим», а по общемировым законам, откры­тым ещё К. Марксом, т.е. стала расти быстрее, чем численность населе­ния. Если принять за базу 1956 г., то в 1957 г. преступность возросла на 16,9%, в 1958 г. – на 29,9%. Закономерный в те годы рост преступности увеличился в результате широкой амнистии уголовных преступников 1953 г., большинство из которых в последующие годы вновь оказались в местах лишения свободы [21].

В рамках продолжения курса либерализации общественной жиз­ни в 1958 г. вышли Основы уголовного законодательства Союза ССР, которые заменили собой действовавшие с 1924 г. «Основные начала уго­ловного законодательства СССР и союзных республик». Особенностью «Основ…» являлось сужение и смягчение ответственности за деяния, не представляющие большой опасности для общества и государства. В ре­зультате этого произошло сужение сферы действия уголовного закона, а следовательно привело к сокращению учтённой преступности в 1959 г. на 30,2%. Дальнейший её рост в 1960 г. – на 5,9%, а в 1961 – на 34,7% был вызван отсутствием следственно-судебной практики по новому зако­нодательству, перегибами в исполнении новых законов, недостаточной осведомлённостью граждан о новых запретах [21].

Одновременно с началом либерализации уголовного законода­тельства, в стране в конце 1950-х гг. власть в лице союзного МВД при­ступила к борьбе против «воров в законе». Началась кампания по их дискредитации. В 1956 г. была образована экспериментальная колония ИТК-6 в г. Соликамске, именуемая в народе «Белый лебедь», где содер­жались только «воры в законе». После проведения ряда мероприятий к началу 1960-х гг. в местах заключения осталось всего 3% тех, кого адми­нистрация лагеря так и смогла дискредитировать, и сохранили статус «вора». Правоохранительные органы отрапортовали об окончательном разрушении этой преступной организации. Разгромленное сообщество «отлёживалось» в течение 10 лет, и только в 1970-х гг. стало возрождать­ся [14, с..16-17].

Одним из результатов проведения мероприятий, направленных на борьбу с преступностью во второй половине 50-х гг., в начале следующе­го десятилетия стал самый низкий её уровень за всю историю советско­го периода. В 1961 г. в СССР регистрировалось 406 преступлений и 370 осуждённых на 100 тыс. населения. В 1965 г. эти показатели оказались ещё ниже – 328 преступлений и 249 осуждённых на 100 тыс. населения. Некоторая демократизация правосудия в этот период сочеталась с идео­логическими заявлениями об «искоренении» преступности, что привело к устойчивому росту коэффициента преступности, при этом коэффици­ент судимости, за исключением некоторых лет, изменялся мало [11].

Следующий шаг в борьбе с преступностью был зафиксирован в кур­се, взятым XXII съездом КПСС (1961 г.) на ускоренное построение ком­мунистического общества и полную ликвидацию преступности и причин, её порождающих. Но реализовались эти планы в виде реформирования МВД, приведшее к уходу десятков тысяч профессионалов. Суды же, пы­таясь шагать в ногу с либеральным временем, старались не заводить уголовных дел по многим преступлениям, ограничиваясь передачей провинившихся на поруки общественности. В итоге это привело к уве­личению преступности и разгулу хулиганства. «Взлёты» преступности наблюдались в 1958 г. (+29,9%), 1961 г. (+34,7%) и в 1966 г. (+18,1) [18].

Хулиганство. Впервые в мире хулиганство как преступление, упо­мянутое в законодательстве, появилось в СССР1. В Уголовном кодексе 1922 г. хулиганство определялось как «озорные, бесцельные, сопряжён­ные с явным проявлением неуважения к отдельным гражданам или об­ществу в целом действия» (ст. 176). Сохранившееся явление продолжа­ло оставаться в уголовном и административном праве и в последующие годы.

После вступления в силу Уголовного кодекса РСФСР 1960 г. ху­лиганство определялось как «любое преднамеренное поведение, нару­шающее общественный порядок и выражающее явное неуважение к обществу» (ст. 206). Под хулиганство подпадал широкий спектр право­нарушений, в том числе оскорбительное приставание и грязная ругань. Различалось злостное хулиганство, хулиганство, и мелкое хулиганство. Выражение «мелкое хулиганство» применялось в основном для мелких уличных беспорядков и драк среди городской молодёжи. Злостное ху­лиганство определяется как правонарушение, совершённое с исключи­тельным цинизмом, с оказанием сопротивления работникам правоохра­нительных органов, с применением предметов, используемых в качестве оружия, или их попытку, или совершённое рецидивистом.

Хулиганство как социально-опасное явление имеют свои особенно­сти. Ему подвержены молодые люди в возрасте от 14 (возраст, с которого подростки привлекаются к уголовной ответственности) до 25 лет, совер­шается группой, чаще в небольшой степени алкогольного опьянения. Зачастую хулиганство приводит к совершению других тяжких престу­плений.

С середины 1950-х гг. в СССР наблюдался рост хулиганства. Среди факторов мы отметим демографический (выросло довоенное поколение и послевоенное поколение чаще всего в неполных семьях), экономиче­ский (освоение целины, жилищное строительство), социальный (нару­шение традиционных связей через оргнаборы и сельскохозяйственное переселение) и политический (либерализация общественной жизни).

К концу 1950-х гг. хулиганство охватило районы целины и массо­вого строительства, в том числе на Дальнем Востоке. Между местным и пришлым населением постоянно возникали зоны напряжённости. Криминализация группового поведения (массовое хулиганство, группо­вые драки, волнения и беспорядки) стали неотъемлемой составляющей районов освоения. Пытаясь работать на опережение, 19 декабря 1956 г. Президиум Верховного Совета РСФСР принял Указ «Об ответственности за мелкое хулиганство». К мелкому хулиганству были отнесены «...нару­шения общественного порядка и спокойствия, проявление оскорбитель­ного неуважения к гражданам, сквернословие и другие непристойные поступки». Указом предусматривалось, что мелкое хулиганство влечёт за собой арест от 3 до 15 суток [16].

Однако принятие указа желаемых результатов не принесло. В июле 1958 г. Генеральный прокурор СССР Р.А. Руденко в своём письме обращал внимание ЦК КПСС на тот факт, что массовые стройки были охвачены волной практически безнаказанного хулиганства, всплески которого приходились на дни выплат заработной платы и прибытия но­вичков [9].

В 1960 г. с принятием Уголовного кодекса РСФСР хулиганство пре­следовалось по ст. 206. Незначительные по степени тяжести наказания и по указу 1956 г. и вышеназванной статье, не позволили взять под кон­троль этот вид преступления. Спустя десятилетие, в 1966 г. вновь вышел Указ Верховного Совета СССР «Об усилении ответственности за хули­ганство», в котором усиливалась репрессивная составляющая. Теперь виновных наказывали лишением свободы от шести месяцев до одного года или штрафом. Злостное хулиганство, содеянное с сопротивлением органам милиции, влекло наказание в виде лишения свободы от 1 до 5 лет, особенно злостное хулиганство с применением оружия – от 3 до 7 лет [16].

В Приморском крае хулиганство было весьма распространённым явлением. В борьбе с ним местные правоохранительные органы опира­лись не только на уголовный кодекс и указы Верховного Совета СССР и РСФСР, но и разрабатывали собственные постановления. Например, 6 октября 1961 г. вышло Постановление бюро крайкома КПСС «О мерах по усилению борьбы с проявлениями хулиганства, тунеядства, воровства и другими преступлениями» (ГАПК..Ф..П-68, оп..30, д..648, л..17).

Если говорить о проявлении хулиганства в крае, то картина была следующей. В 1957 г. органами милиции за мелкое хулиганство при­влекли 13 889 чел. (ГАПК..Ф..П-68, оп..30, д..548, л..3, 6) В 1963 г. за этот же вид правонарушения было задержано 15 188 чел., из них аресто­вано 8 061 чел. (АУВД ПК..Ф..18, оп..3, д..41, л..9).

В конце 1950-х – начале 1960-х гг. на смену мелкому приходит бо­лее тяжкий вид – злостное хулиганство, что было связано с массовым завозом орграбочих на предприятия края. За период с января 1960 г. и 5 месяцев 1961 г. за нарушение общественного порядка в отделения милиции было доставлено 5 674 чел. (ГАПК..Ф..П-68, оп..30, д..552, л..5) Массовость и частота хулиганских проявлений порой удивляют. Во Владивостоке 14 и 22 августа 1960 г. произошли массовые драки, за­чинщиками которых стали недавно прибывшие строители. В каждой из них участвовало свыше 100 чел. (АУВД ПК..Ф..12, оп..1, д..293, л..178;ГАПК, ф..П-68, оп..30, д..550, л..1-8).

Борьба с хулиганством в середине 1960-х гг. принесла результаты только в трёх крупных городах края – Владивостоке, Находке и Уссу­рийске: 5 140 случаев в 1964 г. против 4 781 случая в 1965 г., т.е. сокра­щение на 7% или 359 проявлений. В то же время всплеск произошёл в отдельных районах края. Общее количество правонарушений составило в 1964 г. 13 194 случая, в 1965 г. – 13 612 (АУВД ПК..Ф..18, оп..3, д..41, л..11). «Лидировали» Михайловской район, где хулиганских проявле­ний стало больше в 5,5 раз, увеличившись с 12 случаев в 1965 г. до 64 – в 1966 г., и Пограничный – почти в 3 раза, 11 и 30 случаев соответственно (ГАПК..Ф..П-68, оп..30, д..791, л..51, 87).

Что же касается раскрываемости, то в 1963 г. она составила 99,4%, в 1965 г. – 100% (ГАПК..Ф..П-68, оп..30, д..548, л..279). В структуре общеуголовной преступности правонарушения против общественного порядка составляли более 50% (ГАПК..Ф..П-68, оп..30, д..791, л..96;АУВД ПК..Ф..18, оп..3, д..39, л..1-8).

Кражи, грабежи, разбои. Во все времена и эпохи (исключая, конеч­но, первобытно-общинный строй) государство защищало собственность как гражданско-правовыми способами, так и мерами уголовно-правового характера. Законодатель всегда исходил из того, что отношения собствен­ности представляют собой сердцевину экономики, важнейшую социаль­ную ценность. В советском уголовном праве вопрос о важности престу­плений против собственности граждан не был столь значительным по сравнению с кражами государственной и общественной собственности. Это видно из того, что в Особенной части УК РСФСР 1960 г. глава о преступлениях против социалистической собственности стоит на втором месте, а глава о преступлениях против личной собственности – на пятом. Такие виды преступлений как кража, грабёж, разбой и мошенничество предусмотрены статьями соответственно 144, 145, 146 и 147 УК РСФСР 1960 г.

Как указывает А. Гуров, в конце 1950-х гг. две трети преступле­ний, регистрируемых по линии уголовного розыска, составили имуще­ственные. При этом самыми распространёнными оказались кражи. Их удельный вес превышал 40%. В числе краж доминирующее положение занимали кражи личного имущества (выше 65%), среди которых более 30% – кражи из квартир [4]. Как нам представляется, примерно схожая картина имела место и в Приморском крае.

В основе движущего мотива подобного вида преступлений чаще лежала нужда, что не могло не влиять на избираемость предметов по­сягательства. Причём, если в центральной части страны послевоенные последствия были в большей или меньшей степени преодолены, то на Дальнем Востоке, в том числе и в Приморском крае, уровень материаль­ного благосостояния населения региона по-прежнему оставался крайне низким, о чём свидетельствует покупательская способность тех лет [7,с..254-401]. В каждом втором случае воровства были носильные вещи и продукты питания [4].

Чаще всего кражи совершались группой лиц, поскольку так лег­че проникнуть в помещение, один из них может предупредить о при­ближающейся опасности – милицейском патруле, стороже или возвра­щавшихся жильцах. Согласно архивным данным в Приморье в 1957 г. по линии уголовного розыска из 5 163 чел., привлечённых к уголовной ответственности 1 300 чел. состояли в грабительских и воровских шай­ках, численность которых достигала 528. В Октябрьском районе в том же году число лиц, привлечённых к уголовной ответственности за кражи, увеличилась по сравнению с предшествующим годом в 3 раза, в Анучин­ском и Хасанском – в 2 раза. В количественном отношении численность краж в 1957 г. составила во Владивостоке 268 (+50 краж по сравнению с 1956 г.), в Находке – 48, Уссурийске – 98 (ГАПК..Ф..П-68, оп..30, д..548, л..3,6,7). По данным за 1963 и 1965 гг. кражи личного имущества в крае составили 405 случаев в 1963 г., 358 – в 1965 г. (АУВД ПК..Ф..18, оп..3, д..49, л..11). Иногда преступников удавалось поймать с поличным. Так, в августе 1966 г. в г. Владивостоке в магазине Ювелирторга на ул. Ле­нинской (ныне – Светланская) сотрудники милиции задержали двух во­ров – карманников (ГАПК..Ф..П-68, оп..30, д..791, л..92).

Грабежи, разбои. Согласно УК РСФСР 1960 г. под понятием грабёж законодатель понимал открытое хищение чужого имущества, допуская возможность насилия, не опасного для жизни и здоровья (ст. 145 УК). Разбой как вид преступления представлял собой нападение с целью хи­щения чужого имущества, соединённое с насилием, опасным для жизни и здоровья потерпевшего, или с угрозой применения такого насилия (ст. 146 УК).

Общее, что объединяет эти преступления, это непосредственный контакт преступника и жертвы. Для Приморья, и особенно для порто­вых городов Владивостока и Находки, характерна высокая латентность данных преступлений. Такая специфика присуща почти всем портовым городам. В них высока концентрация лиц, имевших высокие доходы (мо­ряки торгового флота, рыбаки), в том числе нетрудовые (фарцовщики, мелкие спекулянты и контрабандисты). Грабежи, разбой и мошенниче­ство осуществлялось в отношении представителей «теневой» экономики, т.е. тех, кто став жертвами преступного посягательства, в милицию не обращались. Хотя жертвами становились и обычные граждане.

Убийства и попытки убийства, тяжкие телесные повреждения и изнасилования по УК РСФСР 1960 г. относились к категории тяжких и особо тяжких преступлений. Причём, в ряде случаев, как это было с хулиганством, усиливалась репрессивная составляющая через «проме­жуточные» законы – указы. Так, 5 мая 1961 г. Президиум Верховного Совета СССР издал указ «Об усилении борьбы с особо опасными пре­ступлениями», 15 февраля 1962 г. – «Об усилении ответственности за посягательство на жизнь, здоровье и достоинство работников милиции и народных дружинников». В тот же день был принят указ «Об усилении уголовной ответственности за изнасилование», который допускал при­менение смертной казни за изнасилование, совершённое группой лиц, или особо опасным рецидивистом, либо повлёкшее особо тяжкие послед­ствия, а равно за изнасилование несовершеннолетней. Таким образом, после выходов в 1961 – 1962 гг. указов суд вправе был приговорить к смертной казни в 25 случаях [20], вместо 24, указанных в уголовном ко­дексе [17].

Ужесточение советского уголовного законодательства и последую­щее недальновидное реформирование МВД вместо оптимизации при­вели к обратным результатам. Анализ динамики преступности в При­морском крае показал следующее. В 1957 г. в крае было совершено 4 876 преступлений, что на 338 преступлений (+7,5%) больше по сравнению с 1956 г. (ГАПК..Ф..П-68, оп..30, д..548, л..3, 6). Резко возросло число таких опасных преступлений как грабежи, кражи государственного и личного имущества и изнасилований с 2 266 в 1956 г. до 2 586 в 1957 г. (+14%). Рост преступности наблюдался в 6 из 29 районов, в том числе Октябрьском, Хасанском, Лазовском, Шмаковском (ныне – Кировский), Спасском, Партизанском и Шкотовском (ГАПК..Ф..П-68, оп..30, д..548, л..7).

Рост преступности продолжился и в более поздний период. Соглас­но архивным данным УВД по Приморскому краю, в 1960 г. было заре­гистрировано 5 028 преступлений (АУВД ПК..Ф..18, оп..3, д..30, л..1). Как сообщал прокурор Ф.Д. Кононенко, в первой половине 1960 г. общая преступность в крае сократилась на 22,5%, по сравнению с аналогичным периодом 1959 г. (ГАПК..Ф..П-68, оп..30, д..550, л..3 – 4).

Наибольший рост преступлений был в городах Владивостоке, Ус­сурийске и Находке, чему в немалой степени способствовало начало массового жилищного строительства и приток рабочих оргнабора, среди которых немало было «девиантников». Так, во Владивостоке с 1960 г., по сравнению с 1959 г., рост преступности составил 20%, в том числе разбой­ных нападений – на 31,2%, тяжких телесных повреждений – на 42,1%, изнасилований – 14,6% (АУВД ПК..Ф..12, оп..1, д..293, л..178; ГАПК,ф..П-68, оп..30, д..550, л..1-8).

В г. Уссурийске в июле 1966 г. группа преступников только за одну ночь совершила 2 тяжких преступления – были ограблены и изнаси­лованы две женщины (АУВД ПК..Ф..12, оп..2, д..8, л..70). В течение нескольких месяцев другая преступная группа в составе 10 чел. терро­ризировала военнослужащих. В марте этой группой были совершены на­падения на военнослужащих М.С. Бобровича (13 марта) и М.Т. Знатова (23 марта). В августе оно избили военнослужащего Бойченко, который потом лечился в госпитале 3 месяца (АУВД ПК..Ф..12, оп..1, д..293, л..93).

Как правило, информация об особо тяжких преступлениях не рас­пространялись дальше тех мест, где они совершались. Но именно слухи о таких преступлениях формировали представления населения об уров­не преступности в том или ином районе. Так, в Кавалеровском районе такими преступлениями стали убийство 7-летнего мальчика, изнасило­вание и убийство двух несовершеннолетних девушек (АУВД ПК..Ф..12, оп..1, д..293, л..5).

Иногда преступления в крае совершалось с применением огне­стрельного оружия. Так, в Михайловском районе рабочий Ивановского совхоза В.В. Скляренко, находясь в нетрезвом состоянии, во время ссоры застрелил из гладкоствольного ружья гражданку Т.И. Зименко (АУВДПК..Ф..12, оп..1, д..293, л..91).

Отмечая работу правоохранительных органов в Приморье, остано­вимся на её результатах. Если в 1956 г. регистрировалось 4 538 престу­плений (ГАПК..Ф..П-68, оп..30, д..548, л..4), то в 1964 г. – 5 421 престу­плений (ГАПК..Ф..П-68, оп..30, д..548, л..278), т.е. сравнивая нижний и верхний рубежи, приходим к выводу, что за 9 лет рост преступности составил 883 преступления или 19,5%.

Таким образом, выявлено, что руководству страны задачу сниже­ния преступности в середине 1950-х – 1960-х гг. в Приморском крае ре­шить не удалось, даже несмотря на усиление репрессивности законов за отдельные виды преступлений. Рост преступности в крае был обуслов­лен демографическими и экономическими факторами (выросло поколе­ние детей, оставшихся без отцов – «безотцовщины», вовлечение женщин в производство и особенности формирования трудовых ресурсов). Одна­ко приморская преступность не ограничивается только общеуголовной преступностью. Здесь имела место и экономическая преступность, что является темой отдельного исследования.

Литература

1. Бриман Ш. Советский бунт. [Электронный ресурс]. URL: http://gazeta.rjews.net [Дата обращения 20.11.2011 г.].

2. Ващук А.С. Криминальная ситуация на Дальнем Востоке в 1945 – 1950-е гг. // Социальные и гуманитарные науки на Дальнем Востоке. 2006. № 4. С. 104 – 107.

3. Гилинский Я. Девиантность, социальный контроль и политический режим. [Электронный ресурс]. URL: http://www.narcom.ru [Дата обращения 20.11.2011 г.]

4. Гуров А. И. Профессиональная преступность: прошлое и современность. М., 1990. [Электронный ресурс]. URL: http://bookz.ru [Дата обращения 20.11.2011 г.]

5. Дорохов В.Ж. Милиция Хабаровского края. 1953 – 1968 гг. Хабаровск: ДВЮИ МВД РФ, 2008. 188 с.

6. Дюркгейм Э. Норма и патология. [Электронный ресурс]. URL: http://www.gumer.info [Дата обращения 20.11.2011 г.]

7. История Дальнего Востока. Мир после войны. Т. 4. Кн. 3. Владивосток: Дальнаука, 2009. – 696 с.

8. Козлов В.А. Массовые беспорядки в СССР при Хрущёве и Брежневе (1953 – начало 1980-х гг.). Новосибирск: Сибирский хронограф. 1999.

9. Козлов В.А. Неизвестный СССР. Противостояние народа и власти. 1953 – 1985 гг., М.: Олма-пресс, 2006. 448 с.

10. Кузнецов Д.А.Организация охраны правопорядка и борьба с преступностью на Южном Сахалине в 1945 – 1950 гг. // Россия и АТР. 2009. № 2. С. 101-109.

11. Лунеев В.В. Преступность XX века: мировые, региональные и российские тенденции. М.: Волтерс Клувер, 2005. [Электронный ресурс]. URL: http://www.ecsocman.edu.ru [Дата обращения 20.11.2011 г.]

12. Медведев Р.А. Никита Хрущёв. Отец или отчим советской «оттепели»? М.: Яуза, Эксмо, 2006. 480 с.

13. Михайленко П.П., Гельфанд И.А. Предупреждение преступлений – ос­нова успешной борьбы за полное искоренение преступности в СССР // Советское государство и право. 1963. № 3. С. 70-78.

14. Мухин А.А. Российская организованная преступность и власть. История взаимоотношений. М.: ЦПИ, 2003. 384 с.

15. Особенности отдельных форм девиантного поведения. [Электронный ресурс]. URL: http://christsocio.info [Дата обращения 20.11.2011 г.]

16. Официальный сайт МВД. [Электронный ресурс]. URL: http://www.mvd.ru [Дата обращения 20.11.2011 г.]

17. Позднов М.С. Советское законодательство о смертной казни. М., 2002. [Электронный ресурс]. URL: http://www.ref.by [Дата обращения 20.11.2011 г.]

18. Степаков В. Петербургская шпана // Нева. 1998. № 7. С. 220 – 226.

19. Уголовная социология (Э. Ферри). [Электронный ресурс]. URL: http:// www.pravo.vuzlib.net [Дата обращения 20.11.2011 г.]

20. Улицкий С.Я. Политические и правовые аспекты регулирования смертной казни. [Электронный ресурс]. URL: http://pravo.vuzlib.net [Дата обращения 20.11.2011 г.]

21. Уровень, динамика и структура преступности в СССР и России. [Электронный ресурс]. URL: http://www.xres.ru [Дата обращения 20.11.2011 г.]

22. Франц Лист. [Электронный ресурс]. URL: http://dic.academic.ru [Дата обращения 20.11.2011 г.]

Статья подготовлена при поддержке гранта ДВО РАН № 09-III-А-11-550 «Стратегия обе­спечения социально-политической безопасности на Дальнем Востоке во второй половине ХХ в.»

Это ознакомительная текстовая версия, полный вариант статьи в формате pdf Вы можете скачать по этой ссылке

	Официальный сайт журнала «Ойкумена. Регионоведческие исследования». Разработка и дизайн: техническая редакция журнала «Ойкумена. Регионоведческие исследования», 2009 – 2013 гг.